В 1886 году М. Нестеров окончил реальное училище, и в этом же году он потерял юную жену. Скорбь по жене не от­ступает от него, и его можно довольно часто видеть в Данилов­ском монастыре, у могилы любимой и милой Маши. Он подолгу ведет с нею беседы, как с живой, старается вызвать в памяти ее образ, ее прекрасные черты. Он неоднократно набрасывает эскизы к ее портрету, потом в своей мастерской пишет образ Маши такой, какой она была под венцом в день свадебного торжества.

Михаила Нестерова всюду преследовал ее образ, и что бы он ни рисовал или писал, везде и всюду делал наброски ее лица, ее милые черты.

Художник по-прежнему живет в заколдованном круге и тревожных снах. Вся жизнь проносится мимо, до его души и серд­ца не доходят даже шум с улиц, гром и раскаты, а тишина все больше и больше окутывает его больную душу.

Он постоянно все что-то искал, мучился, подолгу не спал. Смерть любимой жены духовно переродила художника и вы звала к новой жизни, и вот он однажды наконец встретил своего «Пустынника». Это случилось недалеко от Москвы, в 1888 году, когда художник проводил лето в Сергиевом Посаде и довольно часто посещал церковную службу. В храме он всегда пристальное внимание обращал на монаха-старичка, стоящего на одном и том же месте - слева у клироса Большого Троиц­кого собора. Каждый раз, при виде его, в душе у М. Нестерова уже рождались детали будущей картины...

Прошло много дней, и Нестеров попытался уговорить монаха позировать ему при написании картины. Монах в волнении затрясся, крестясь, сказал художнику: «Грех-то какой! Спаси, господи, от лукавого!»

После многих встреч и бесед художнику пришлось несколько дней уговаривать монаха-старичка поехать позировать, и вдруг он получил долгожданный ответ: «Ну, ладно... Нанимай извозчика, поедем».

Проходили дни утомительного труда над образом. Затем Нестеров возвращается в Москву, но «Пустынник» все не да­вался в шумном городе. Многие наброски и этюды он забирает и уезжает снова в тихую Уфу - в родительский дом.

В родной Уфе художник наблюдал природу - выпавший первый снег, поблекшую траву, стынущее озеро и лес на проти­воположном берегу озера, уже теряющий серебристо золоти­стые свои одежды, и только через ветки густого леса просмат­риваются деревья красной рябины, зажигая отдельные лесные островки...

В эту красоту, созданную самой природой, художник погружается со своим «Пустынником». И потом долгими часами просиживает у полотна своей картины, которая уже давно живет своей жизнью, независимо от художника.

Его «Пустынник», монах старик, неслышно бродит в лаптях вдоль бережка и, кротко улыбаясь, наставляет его как жить, уйти, мол, надо от мирской суеты, от повседневных пустых помыслов. И еще признается старик, что тяжело ему в монастыр­ской келье, молчание там мрачное, оно давит, гнетет. Потому и ушел он сюда, в прекрасный храм природы, где нет ни стен, ни низкого потолка, ни монастырского безмолвия, а есть светлая тишина и можно беседовать с каждой травинкой...

Так художник Нестеров вывел своего «Пустынника» из ке­льи и монастыря на природу.

Собрался Михаил Васильевич и поехал в Москву, чтобы другим показать своего «Пустынника». Слух о картине быстро облетел всю Москву, и неожиданно для художника к нему яв­ляется сам Павел Михайлович Третьяков. Павел Третьяков - знаток и ценитель живописи, молчаливый и строгий, целый час стоял перед «Пустынником» - смотрел на него, стоя и сидя, вблизи и издали, затем купил картину для галереи.

Но прежде Нестеров отправил своего «Пустынника» на XVII Передвижную выставку - о «Пустыннике» заговорила вся художе­ственная элита России.

Михаил Нестеров на религиозные темы создает ряд картин, десять лет жизни посвятил он воплощению образа Сергия Радонежского «Видение отроку Варфоломею», «Юность преподобного Сергия», «Преподобный Сергий», «Прощание преподобного Сергия с князем Дмитрием Донским».

В религиозных картинах Нестеров живописал родную при­роду, и с каждой его картины глядит чистая, прекрасная наша Русь…