Петр Федорович и Екатерина Алексеевна. Портрет работы Г.Х. Гроота, 1740.

У Екатерины появляется собственный двор с тремя камер­герами. Двое из троих в жизни великой княгини сыграли боль­шую роль - Захар Григорьевич Чернышев, ставший потом президентом Военной коллегии, и Александр Михайлович Голи­цын, будущий фельдмаршал. Всем хозяйством двора великой княгини заведовала графиня Мария Андреевна Румянцева - мать будущего фельдмаршала - Петра Александровича Румянцева.

Осенью 1744 года Петр Федорович заболел сначала плевритом, потом ветрянкой, которая перешла в оспу.

В этот период в Россию прибывает шведское посольство, чтобы объявить о женитьбе дяди Екатерины Алексеевны, прин­ца Адольфа Фридриха - наследника шведского трона, на Луизе Ульрихе, сестре Фридриха II. В составе шведского посольства находился граф X. А Гилленборг, которого четыре года назад поразил ум маленькой принцессы Софьи.

Воспользовавшись случаем, он беседовал с великой княгиней, снабдил ее дюжиной наставлений и советов Он советовал ей читать Плутарха, Тацита, изданные в 1734 году, а также рекомендовал Монтескье «Рассуждения о причинах величия и упадка римлян». Она никогда потом не забывала разумных советов графа Гилленборга, которые с годами сослужили ей хорошую службу.

В конце февраля 1745 года выздоровевший Петр Федорович вернулся в Санкт-Петербург, его трудно было узнать. Вытянул­ся, отощал, черты лица огрубели, он и раньше не был красив, все еще было опухшее лицо с густо покрытыми оспинами. Голова его была обрита и почти вся тонула в громадном парике. Перемена, происшедшая с женихом, поразила Софью.

21 августа 1745 года в 5 часов утра пушечная пальба возвестила о начале свадебных церемоний, которые затмили все былые до этого царские венчания в России. После про­должительной церковной службы, затем обеда и короткого бала императрица Елизавета Петровна публично уложила Екатерину Алексеевну в постель между 9 и 10 часами вечера. Прошло несколько часов, пока новобрачной фрейлина не сообщила, что Петр Федорович присоединится к ней только после ужина. На следующее утро Екатерину спросили о достижениях в супружестве, но ей нечего было сказать.

В течение последующих десяти дней балы сменялись бала­ми, маскарад следовал за маскарадом. Красивые фейерверки и иллюминации, были фонтаны вина, горы сытных и вкусных уго­щений, посещение опер и комедий.

С первых дней после свадьбы Екатерина испытывала страх при одной только мысли, что ей необходимо отдать себя в пол­ную власть этому человеку - она начала питать к Петру Федо­ровичу физическое отвращение.

Шли месяцы, но никаких признаков появления наследника не обнаруживалось, и Елизавета Петровна к ней охладела. Она назначает к Екатерине новую обер-гофмейстерину — двадцатичетырехлетнюю Марию Чоглокову, как образец супружеской преданности и плодовитости. Ей предписывалось следить за со­блюдением великой княгиней супружеской верности.

В этот период двор часто переезжал из Москвы в Петербург, из Летнего дворца в Зимний, из одной загородной рези­денции в другую. Екатерине переезды давали возможность на­ходить утешение в верховой езде и чтении многих книг. У Екатерины всегда «была с собой в кармане книга» - она следовала советам графа X.А. Гилленборга.

Год за годом она читала отца Барре: «Историю Германии», Вольтера «Очерк нравов», Барониуса «Церковные анналы» и «Историю Генриха IV» Ардуэна де Бомон де Перефикс. Она читала письма мадам де Севинье и многие известные француз­ские романы. В начале 1750 годов Екатерина впервые прочла «0 духе законов» Монтескье и впоследствии это сочинение стало ее настольной книгой.

С годами отчуждение между великим князем и Екатериной все больше росло. В своих мемуарах императрица Екатерина писала, что ее гордость жестоко страдала из-за полного равнодушия ее мужа. Некоторые из придворных, приставленных к ее двору, были в нее в разной степени влюблены - это гетман Малороссии Кирилл Разумовский, Захар Чернышев, А. Н. Вильбоа - все они потом в правление Екатерины займут высокие посты.

Весной 1752 года в Екатерину влюбился красавец, камергер великого князя, Сергей Васильевич Салтыков. Теперь, с ведома Елизаветы Петровны, Мария Чоглокова с Сергеем Салтыковым вдвоем принялись за решение проблемы престолонаследия.

20 сентября 1754 года Екатерина родила долгожданного сына, наследника трона Романовых – Павла.

Императрица Елизавета Петровна, так долго ждавшая появ­ления наследника русского престола, в день рождения Павла Петровича поднесла подарок Екатерине на золотом блюде - 100 тысяч рублей. Новорожденного императрица взяла на вос­питание и окружила царскими заботами.

В изданных мемуарах за 1907 год Екатерина так описала свою капитуляцию перед Салтыковым: «Несмотря на все нравственные сентенции, хранящие­ся в памяти, когда вмешивается чувство, когда на сцену выходит страсть, ты уже даже не понимаешь, как далеко зашел в своих чувствах, наверное, единственное спасение в бегстве, но куда скроешься, живя при дворе?»

Петр Федорович забавлялся в это время, муштруя воин­ские подразделения, которые привез в Россию из Гольштинии, и одновременно развлекался со своей фавориткой, графиней Ели­заветой Воронцовой - племянницей вице канцлера Михаила Ил­ларионовича Воронцова.

Рождение сына стало для Екатерины наглядным уроком, показавшим ей, как ничтожно ее место в общей картине при русском дворе - императрица отобрала ребенка, а она, перенеся родовые муки, еще долго пролежала в одиночестве и без при­смотра.

В своих мемуарах Екатерина II вспоминала: « Я украдкой навещала сына, ребенок лежал в очень жаркой комнате, во фланелевых пеленках, в кроватке, оби­той мехом черных лисиц, его покрывали одеялом из атлас­ного пике на вате, а сверх того еще одеялом из розового бархата, также обитого мехом черных лисиц. Пот так и тек с лица и по всему телу ребенка Он вырос изнеженным и в дальнейшем замерзал от малейшего ветерка».

Летом 1755 года начался второй бурный роман Екатерины с секретарем британского посольства двадцатитрехлетним по­ляком, графом Станиславом Августом Понятовским.

Молодой граф был к тому же необыкновенно любезен, обаятелен, умен, обладал прекрасными манерами, в Париже часто посещал салон мадам Коффрен. Он по-настоящему полюбил Екатерину и дал ей впервые в жизни испытать любовь челове­ка общих с ней интеллектуальных интересов, вкусов, увлечений, окружив ее теплотой и заботой.

Понятовский, единственный из ее любовников, оставивший запись ее портрета, в котором звучит его очарованность возлюбленной: «Ей было двадцать пять лет. Оправляясь от первых ро­дов, она расцвела так, как об этом только может мечтать женщина, наделенная от природы красотой. Черные воло­сы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза на­выкате, много говорившие, очень длинные черные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую. Руки и плечи совер­шенной формы, средний рост - скорее высокий, чем низкий, походка на редкость легкая и в то же время исполненная величайшего благородства, приятный тембр голоса, смех, столь же веселый, сколь и нрав ее, позволявший ей с легкостью переходить от самых резвых, по-детски беззаботных игр - к шифровальному столику. Причем, напряжение физи­ческое пугало ее не больше, чем самый текст, каким бы зна­чительным или даже опасным ни было его содержание».

Все при русском дворе понимали, что восшествие на престол ярого поклонника Пруссии Петра Федоровича повлечет за собой радикальные перемены во внешней политике.

В декабре 1756 года (после того как летом 1756 года правительство Польши отозвало Понятовского) он снова появляет­ся в столице России, но на этот раз как официальный посол польского короля Августа II Саксонского. Он прибыл вскоре после рождения у Екатерины дочери Анны Петровны, которую при дворе все считали ребенком Понятовского. Елизавета Петровна и в этот раз всю заботу о новорожденной взяла на себя.

Канцлер Бестужев-Рюмин и английский посол Хэнбери Уильямс, каждый по своим каналам, содействовали связи с Понятовским, а Петр Федорович тоже воспринимал его с явной благосклонностью.

Известно, что в этот период Уильямс тоже поддался очарованию Екатерины. Между ними завязалась переписка. За два прошедших года она написала ему около семидесяти писем, а Уильямс ответил ей 87-ю письмами. В одном из них Уильяме писал: «Я всегда буду больше любить Екатерину, чем императрицу».

Ее переписку с Уильямсом усматривали при дворе как государственную измену. В своих действиях великая княгиня сле­довала политической линии Бестужева. Обвинение Екатерины императрицей в предательских замыслах следовало из ее осведомленности о российских дипломатических и военных планах и приготовлениях России к войне, а также об условиях буду­щих договоров с европейскими государствами. Эта информация поступала к Хэнбери Уильямсу и через Британию доходи­ла затем до Фридриха II.

Екатерина была в дружеских отношениях и с генералом С.Ф. Апраксиным, главнокомандующим русскими войсками, от­правленными воевать с Пруссией.

Когда все это стало достоянием императрицы Елизаветы Петровны, то состоялась одна из неприятных бесед великой княгини с императрицей. Екатерина пала на колени и в слезах просила ее отправить домой. Елизавета напомнила ей о детях, но Екатерина отвечала, что им будет лучше на руках императрицы. Екатерина все же сумела убедить Елизавету Петровну в том, что она не виновата ни в каких изменнических намерениях или неверных действиях

В течение 1758 года Бестужева сослали, Понятовского от­правили назад в Польшу, больше он так и не возвратится в Россию. Екатерина очутилась в одиночестве, какого у нее еще не было. В марте 1747 года она потеряла отца, а мать ее скончалась в Париже в 1760 году. В 1759 м умерла дочь, малень­кая Анна.

А тем временем великий князь Петр Федорович успел настроить против себя русских офицеров и гражданских чиновников, и открыто восхищался прусским королем и хвастался о своей связи с врагами России.

25 декабря 1761 года скончалась императрица Елизавета Петровна, а 25 января 1762 года состоялась торжественная церемония погребения в Петропавловской крепости. Петр Федорович беспрепятственно вступил на русский престол под именем Петра III 25 декабря 1761 года. Началось шестимесячное цар­ствование Петра III, внука двух непримиримых врагов - Карла XII и Петра I. В детстве его готовили к занятию шведского престола, воспитывали в лютеранской вере, в презрении ко всему русскому. А стал он российским самодержцем.

Петр III в первую же ночь своего восшествия на престол рассылает гонцов в корпуса русской армии с приказом о пре­кращении военных действий. В манифесте от 21 февраля 1762 года предписывалось упразднить Тайную канцелярию, а нерасследованные дела передать в Сенат. Персонал канцеля­рии был переведен в особый департамент Сената с отделением в Москве.

Вторым важным законодательным актом Петра III был ма­нифест о вольности дворянства. Известно, что 17 января 1762 года Петр III присутствовал на заседании Сената, где ко­ротко сообщил о планах нововведений, относящихся к службе дворянства, он сказал, что в будущем дворяне смогут служить, где пожелают и сколько пожелают, при условии добровольной явки на службу в военное время.

Отныне необходимо иначе наладить систему службы дворян: в мирное время разрешить служилым дворянам выходить в отставку по согласованию с начальством, а обер-офицерам - с соизволения императора. Дворянам, не достигшим офицерского чина, предписывалось отслужить двенадцать лет, чтобы получить право проситься в отставку. Для дворян вводился и свободный выезд за границу с условием возвращения на родину по первому требованию, под угрозой конфискации имений. Разрешалось домашнее образование сыновей богатых дворян.

Петр III, еще не воцарившись, произвел отрицательное впе­чатление на духовенство своим неуважением к православной литургии и открытым заявлением о предпочтении лютеран­ского богослужения. Император якобы заявил архиепископу Новгородскому Дмитрию Сеченову, что все иконы, кроме тех, на которых изображен Иисус Христос, следует убрать из церквей, а духовенству лучше бы сбрить бороды и переодеться на западный манер. Столичных священников он оттолкнул запретом на домовые церкви в усадьбах богатого дворян­ства и купечества. Приходские священники, стоявшие ближе по положению к крестьянам и солдатам, были обижены ука­зом о включении сыновей попов и дьяконов в рекрутский набор.

Чаша терпения духовенства переполнилась, когда Петр III вернулся к решению о секуляризации церковных земель. Пос­ле указа начался поспешный и грубый захват церковного иму­щества и уже 15 апреля 1762 года выходит другой указ, запрещающий врываться в монашеские кельи и частные дома священников и описывать их имущество. 25 мая 1762 года высшее духовенство выразило официальный протест против политики секуляризации. Петр III издает указ о веротерпимости, то есть об уравнении всех религий в России.

Вторым направлением, по которому Петр III нанес тяжелый удар, была армия. Россия участвовала в Семилетней войне, были достигнуты крупные победы при Гросс-Егерсдорфе и Кунедедорфе, совершен молниеносный рейд на Берлин, оккупация Восточной Пруссии - все это повысило престиж русской армии в мире. Русский корпус под командованием генерала 3.Г. Чер­нышева успешно вел операции в Силезии совместно с австрий­цами. Для победоносных русских генералов как гром среди ясного неба была весть о заключении мира с Пруссией на самых выгодных для Фридриха II условиях: прусскому королю возвращались все его земли; провозглашалось заключение военного союза.

Петр III открыто заявляет о своем намерении стать вместе с частью русской армии под начало Фридриха II. Фридрих со своей стороны содействует избранию дядюшки Петра III, Геор­га Людвига Гольштейн-Готторпского, герцогом Курляндским.

Петр III сразу же начал лихорадочно готовиться к войне с Данией и 1 марта 1762 года направляет угрожающую ноту с требованием вернуть Гольштинии город Шлезвиг, а 25 мая последовал ультиматум.

Решение Петра III возглавить поход против Дании вызвало необходимость создать орган для управления государством в его отсутствие. 18 мая 1762 года создается неофициальный совет, первым он назначил своего дядю, Георга Людвига Гольштейн-Готторпского, назначенного также полковником Конной гвардии. Принц Август Гольштейн-Бек, также включенный в совет, был определен генерал-губернатором Петербурга и главнокомандующим войсками, размещенными в Северной столице, а также в русских владениях в Финляндии и в Эстляндии.

Был включен в состав совета и восьмидесятилетний граф Б.X. Миних, которого император Петр III вернул из сибирской ссылки. Кроме вышеперечисленных членов совета в него вошли князь Ю.Н. Трубецкой, канцлер и граф М.И. Ворон­цов, генерал А.Н. Вильбоа, генерал М.Н. Волконский, генерал А.П. Мельгунов, Д.В. Волков и А.И. Глебов.

Первые правительственные распоряжения и манифесты Петра III произвели благоприятное впечатление и на русское об­щество. В них он обещал царствовать в духе Петра Великого, возвращает ссыльных, уничтожает тайную канцелярию, отменяет пытки, понижает цену на соль, расширяет права дворян­ства.

В военных кругах на первых порах тоже обнаружилось удо­вольствие, что на престоле русском после многих правительниц женщин появился император. В начальный период правления Петра III все радовались неутомимой деятельности молодого монарха.

Несмотря на некоторые успехи, император Петр III сумел настроить против себя церковь, посягнув на ее экономические интересы, и открыто предпочитая иноземные формы богослу­жения. Армию он оттолкнул от себя внешней политикой, вы­глядевшей насмешкой над военными триумфами России, и ее реорганизацией, нанесшей ущерб национальным чувствам. Высшее чиновничество испытывало недовольство тем, что Петр III отдал власть клике советников из Гольштинии, боль­шей частью составленной из его немецких родственников. Эти политические шаги, сами по себе и при всей их неуклюжести, может, и не стали бы причиной его падения. Но государь совер­шил грубейшую ошибку, угрожая, притом открыто, единствен­ному человеку, способному сделать ответный ход, - своей суп­руге Екатерине.

После вступления Петра III на престол распущенность нравов при дворе превзошла всякую меру. Историк М.М. Щербатов писал: «Не токмо государь угождал своему любострастию, тако благородных женщин употреблял, но и весь Двор в такое пришел состояние, что каждый почти имел свою любовницу, а жены, не скрываясь ни от мужа, ни от родственников любовников себе искали... всякого рода роскошь и пьянство составляли отличительные черты царского двора».

Император Петр III гордился и хвастался своими победами в выпивке и любовных утехах, а Екатерина, ожидавшая к апрелю 1762 года ребенка от своего нового любовника Г.Г. Орлова, сумела беременность так скрыть, что об этом не догадывалась даже ее самая близкая подруга - Екатерина Воронцова-Дашкова. Екатерине всегда были нужны и любовники, и друзья для осуществле­ния поставленных целей, а об истинных чувствах ее не знал никто.

Итак, в апреле благополучно родив мальчика (будущего графа Алексея Бобринского), она отдала его на попечение вер­ных придворных слуг.

Екатерина с усиленной энергией занялась подготовкой пе­реворота, чтобы получить долгожданную полноту власти. Помочь ей в этом должна была гвардия, в которой особое место занимали братья Григорий и Алексей Орловы, но Иван и Федор тоже старались как могли. Самый младший, Владимир, еще жил с матерью. Впоследствии он станет президентом Академии наук.

В заговоре против Петра III участвовали в основном военные. Из придворных кругов идея «возвести на престол» Екате­рину принадлежала юной Екатерине Воронцовой-Дашковой.

Ее дядя, Никита Иванович Панин, будучи воспитателем цесаревича Павла Петровича, мечтал, что Екатерина будет только регентшей до совершеннолетия его воспитанника.

Но Екатерина хотела только «царствовать или умереть»!

Историки считают, что одним из главных деятелей заговора выступал Никита Иванович Панин. Ему предстоит в течение двадцати лет ведать иностранными делами правительства Ека­терины II. Он родился в 1718 году, происходил из мелкого дворянского рода, который в XVIII веке пошел в гору благодаря женитьбе отца Никиты Ивановича на племяннице Светлейшего князя А.Д. Меншикова, фаворита и ближайшего помощника Петра I. От этого брака родились две девочки и два мальчика. Обе дочери вышли замуж за представителей видных семейств, выдвинувшихся при Петре Великом. Никита и Петр Панины были хорошо приняты при дворе Елизаветы Петровны. Петр Панин делал военную карьеру, а Никита служил в лейб-кампании, потом определен с 1747 года послом в Данию, а в 1748 году послом в Швецию, где и оставался до 1760 года.

Сорокадвухлетний Никита Панин был весьма образованным человеком, славился честностью и не имел врагов. У него были как общественные, так и личные мотивы для участия в загово­ре против Петра III. Он был решительным противником внеш­ней политики Петра III, крайне не одобрял похода императора против датчан.

Панин считал, что, отстранив от власти Петра III и провозгласив регентство, он сможет влиять на политику и даже иг­рать выдающуюся роль в правительстве.

Но все же главным двигателем и мускульной силой заговора выступали пятеро братьев Орловых. Екатерина Дашкова думала, что выполняет в заговоре важную функцию связую­щего звена между участниками, но при этом она не подозрева­ла, что Григорий Орлов был любовником Екатерины.

23 июня 1762 года Петр III покинул Северную столицу и отправился в загородный дворец в Ораниенбаум. Он дожидал­ся там конца приготовления русской армии к походу на Данию. Екатерина с сыном Павлом осталась в Санкт-Петербурге, но 28 июня она уехала в Петергоф, оставив сына в столице на попечение Панина.

Екатерина оставила описание этих событий июньского дня 1762 года. На рассвете 28 июня в Петергофе ее разбудил Алексей Ор­лов и немедленно повез в столицу. По пути их встретил Гри­горий Орлов и, под охраной двух братьев, она добралась до казарм Измайловского полка, где торжествующие Орловы сра­зу же провозгласили Екатерину императрицей и самодержицей всероссийской. В сопровождении командира измайловцев, Ки­рилла Разумовского, Екатерина направилась в казармы Семе­новского полка, где ее радостно приветствовали солдаты. Мно­гие солдаты успели одеть старые русские мундиры. К этому времени подошли и конногвардейцы во главе с князем М.Н. Волконским. Екатерина направилась в Казанский собор, где высшее духовенство провозгласило ее самодержицей, а сына Павла Петровича – наследником. После этого в Зимнем двор­це началась церемония присяги новой русской императрице.